Сотрудники НАН Беларуси рассказали devby.io, что академическая среда превращается в ловушку для молодых ученых: зарплаты минимальны, продвижение зависит от связей, а оборудование часто десятилетиями не обновляется. Чтобы хоть как-то жить, многие совмещают научную работу с подработкой на складах и в клининге.
«Зарплата уборщицы больше, чем у кандидата наук»
Ян (имя изменено), работает в одном из отделов НАН Беларуси 10 лет:
— Я устроился в НАН примерно десять лет назад — попал туда по протекции знакомого. До этого я занимался той же деятельностью, которая планировалась и на этом рабочем месте. Уже был опыт работы в научно-исследовательском учреждении: четыре года работал младшим научным сотрудником в одном научно-исследовательском центре. В НАН оформили на такую же должность.
Первые два-три года я занимался исключительно своим техническим делом. Иногда мой заведующий говорил, что было бы хорошо опубликовать статью, так как в штате отдела только научные сотрудники, главным результатом работы которых должны быть печатные материалы. Я не был против, но никакой научной новизны в моей работе не было: все мои ежедневные процессы, по сути, были перенятым опытом аналогичных европейских институтов.
Зарплата в НАН была небольшой — платили чуть больше минималки, но я был готов потерпеть, лишь бы работать с уникальными материалами, к которым имел доступ, и, естественно, получал удовольствие от этого каждый день. Я не понимал, как функционирует наше учреждение — и, честно говоря, мне это казалось чем-то второстепенным.
Когда-то я был аспирантом в одном беларусском вузе, но меня попросили отчислиться, поэтому на новом месте работы я иногда задумывался о поступлении в аспирантуру. В 2020 году довелось поработать с известной исследовательницей, она подсказала тему исследования, что подтолкнуло меня снова поступить в аспирантуру.
На одном мероприятии впервые лично увидел тогдашнего председателя НАН и руководителя гуманитарного отделения — я пережил ужасное разочарование, потому что думал, что нами руководят просто профессиональные коррупционеры, но, услышав их речи, понял, что они если не дураки, то люди совершенно некомпетентные.
Очное обучение в аспирантуре позволяет работать на полставки. Аспирантская стипендия плюс половина зарплаты младшего научного сотрудника — это существенный рост доходов, уже чувствовал себя не так депрессивно. Потом меня впервые взяли на один проект, который давал дополнительные доплаты, — и в целом стало неплохо, зарабатывал около 2 тысяч рублей.
Но в марте 2025 года проекты закончились — а с ними доплаты, с того времени я получаю 1025 рублей. У нас работала кандидат искусствоведения, которая перевелась в другой отдел, — она получала 1250.
В апреле-мае по вечерам я подрабатывал клинером, убирал в офисах ИТ-компании (без санузлов — только рабочие помещения) 5/2 с 19.00 до 23.00 — получал дополнительные 700 рублей в месяц. Как видите, зарплата уборщицы больше, чем у кандидата наук.
И вообще в Минске не проблема найти вакансию на неквалифицированную работу с зарплатой от 1,5 тысячи рублей.
Сейчас нерегулярно хожу подрабатывать на склад — то машины разгружаю, то наклейки на товар клею. Потому что жить на тысячу непросто.
Поскольку работаю с архивными материалами, мне всегда хотелось организовать нормальное фондохранилище. Неоднократно ходил с этим предложением к заместителю директора — идея ему нравилась, но каждый раз я слышал в ответ, что «помещений нет». При этом за последние пять лет отдельные кабинеты получили три заместителя и секретарша — то есть четыре кабинета для них как-то нашлись.
У нас часто проходят ремонты: шлифуют паркет, заменяют окна, двери, — но купить нормальные компьютеры, принтеры и другую технику — большая проблема. В прошлом или позапрошлом году один заместитель, который появился у нас после 2020 года и уже ушел, купил аж 20 персональных компьютеров — каждый стоимостью по 400 рублей. Выброшенные деньги — лучше бы взял два по четыре тысячи рублей, так хоть какой-то толк от этой техники был бы.
Несколько лет назад к нам на четверть ставки лаборанта пришел новый семидесятилетний сотрудник — и довольно быстро ему приобрели новый приличный компьютер, МФУ, широкоформатный принтер и много чего еще. А я продолжал третий год подряд ходить к заместителю: мол, моему компу уже 10 лет исполнилось, usb-входы не работают, и нужно заранее планировать обновление техники. Довольно быстро новый лаборант добился отдельного кабинета с ремонтом — а все потому, что друг руководителя.
Во времена коронавируса в туалетах появилось средство для дезинфекции рук, позже, через полгода-год, начали класть мыло. Туалетная бумага выставляется на столике или сливном бачке только во время международных научно-практических конференций или других торжественных событий.
Состояние сантехники посредственное, после 2020 года дважды были потопы, после первого серьезного (в выходной день с шестого этажа, видимо, пока не дотекло до вахтерши, никто ничего не делал) деформировались двери входов на этажи, но их до сих пор не поменяли, — однако почему-то поменяли двери выходов на чердак в торце здания.
В июне я увидел вакансию с зарплатой от 3 до 6 тысяч рублей, простым рабочим без квалификации на производство кирпича ручной формовки. Серьезно задумался, не уволиться ли из НАН, не начать ли нормально зарабатывать и жить? Недавно также читал новость, что в Гомеле тунеядцев чуть ли не принудительно за счет государства обучают востребованным специальностям — на водителей, сварщиков и так далее, и подумалось, что было бы хорошо предложить такое сотрудникам НАН. Наверное, многие бы согласились за счет государства получить права на грузовик или автобус и даже отработать за «баранкой» лет пять.
Можно сто раз говорить: «Ян, защищайся, не хватает кадров, нам нужны кандидаты», — но, получая зарплату, ты сразу же лишаешься сомнений насчет своей востребованности.
«В договоре на полную ставку увидела сумму около 580 рублей»
Василиса (имя изменено), аспирантка и сотрудница НАН Беларуси:
— В 2023 году, после магистратуры, я по распределению пришла в один из институтов Национальной академии наук. В университете нас вдохновляли идти в науку, и мне казалось, что я, подобно Прометею, принесу людям огонь знаний. В каком-то смысле так и вышло: оказалась в оковах и вынуждена мучиться каждый день.
Для молодого специалиста НАН Беларуси — это своего рода «крепостное право». Молодежь привлекают туда на распределение, но не объясняют реального положения дел. А ждет их система, где доминирует старшее поколение, живущее по правилам советского времени. Любая попытка мыслить иначе или предложить изменения встречает их жесткое сопротивление.
Здесь работают хорошие, умные и преданные своему делу люди, но все они будто застряли в этой ситуации, стали заложниками собственных и чужих иллюзий. Меня здесь ценят и стараются поддержать, за что я безмерно благодарна тем, кто был на моей стороне. Однако общая обстановка лишает возможности по-настоящему развиваться в науке, двигаться вперед и реализовывать свой потенциал.
При трудоустройстве в договоре на полную ставку я увидела сумму около 580 рублей — это меня просто шокировало.
Почти сразу мне выставили ультиматум: раз пришла работать в НАН Беларуси, обязана поступить в аспирантуру — это даже не обсуждалось. При этом конкурса практически не было — зачислили всех, кто подал документы.
Несмотря на все трудности, я многому там научилась — я пишу научные публикации, умею грамотно выстраивать методологию исследований и работать с большим объемом данных.
Мне еще год учиться. Сейчас мой доход состоит из стипендии — 1100 рублей — и зарплаты на подработке все в той же Академии наук — это около 400 рублей, в сумме примерно 1500 рублей. Но я понимаю, что после окончания учебы мой заработок снова резко упадет.
Многие думают, что защита диссертации — это гарантия успеха. Но в нашей системе это так не работает. Шансы на успешную и своевременную защиту часто зависят не столько от научной ценности работы, сколько от твоей лояльности и наличия нужных связей. Без покровительства можно годами стоять в «очереди».
Вам интересно, как люди, которые там работают, выживают на зарплату в 800 рублей. Секрет прост: многие сотрудники уже достигли пенсионного возраста, они получают неплохую пенсию, и работа в Академии для них — это, как они говорят, «для души», чтобы не заскучать дома. В сумме же у них нередко выходит достойный доход.
Другой пример — ученые среднего возраста. Они участвуют в хорошо финансируемых проектах и программах, что позволяет им зарабатывать по несколько тысяч рублей. Но чтобы попасть в такой проект, нужно быть «своим» и доказать многолетнюю преданность системе. Летом на собрании нам озвучили среднюю зарплату по институту — 2,5 тысячи рублей. Глядя в расчетный лист, я могла только удивляться, откуда берутся такие цифры.
В академической среде нередки ситуации, когда материалы и разработки молодых ученых публикуются под именами других людей, порой даже без упоминания настоящего автора в череде соавторов. Также случается, что диссертации пишут одни люди, а защищаются с ними — совсем другие.
Мой план — уходить из этого «болота», как бы грубо это ни звучало. Я понимаю, что, если уволюсь, защитить диссертацию мне, скорее всего, не дадут, и с этим фактом я уже смирилась. Поэтому я пошла на ИТ-курсы и скоро буду искать новую работу.
Мне грустно видеть, как наука в Беларуси постепенно угасает вместе с поколением, которое когда-то ее создавало.
«Наш сотрудник получил президентскую стипендию — тогда ему перестали платить премию»
Ангелина (имя изменено), была младшим научным сотрудником в НАН Беларуси, сейчас там уже не работает:
— Я пришла в Академию наук в 2007 году и задержалась там надолго. И до сих пор поддерживаю отношения с бывшими аспирантами и магистрантами.
Я была младшим научным сотрудником — и моя зарплата была такой маленькой (примерно 200−250 долларов на руки), что пришлось еще пойти работать в другое место на полставки по ночам, а еще я занималась репетиторством.
Когда руководительница на основном месте работы узнала, что я подрабатываю еще где-то, — урезала зарплату, чтобы уравнять с зарплатами остальных младших сотрудников. Денег снова не хватало, да и усталость накопилась. Я подошла к ней поговорить о том, что хочу поднять свою зарплату, — спросила, что я могу сделать для этого. А она ответила, что я должна бросить подработку и брать работу на дом, как это делает она, и вообще «в науке работают за идею, а не за деньги, а если нужны деньги — увольняйтесь и идите работать в ИТ».
Кстати, помню, как один наш сотрудник отличился и получил президентскую стипендию — тогда ему перестали платить премию, аргументировав это выравниванием зарплаты с другими сотрудниками, не получившими такой надбавки.
Но стоит сказать, что при этом на зарплатах пенсионерам в Академии наук не экономят — и находят разные возможности для дополнительного премирования, вплоть до ежегодного вручения благодарностей за работу в текущем году.
Наука всегда была интересна мне, но беларусская — не особо. Я думала, что получу степень — и пойду дальше строить карьеру, но как-то незаметно для себя застряла в этом болоте на 10 лет.
Да, здесь я встретила много счастливой, амбициозной молодежи, которая каждый по своим причинам решила остаться в стране — да еще и в беларусской науке, в которой после 90-х не осталось ни качественного оборудования, ни банально условий (мебель, которой мы пользовались, разваливалась на щепки, реактивы — еще с 60−80-х годов, зимой мы работали в верхней одежде). Мы поддерживали друг друга, обменивались опытом и знаниями — ведь нам дальше жить большую жизнь, кто знает, где кто окажется.
Но в остальном действительность не радовала: тон в Академии наук задавали люди со стажем более 30 лет, и они твердили, что «за просто так ничего не бывает», и «если хотите хорошо жить, то нужно идти в бизнес, а не в науку». Но сами при этом находили возможность зарабатывать и в науке.
Приведу в пример стандартную для Академии наук практику: есть типа заслуженный ученый, который более 20 лет изучает скорость оседания пыли на различных поверхностях. Ему в очередной раз нужно получить деньги, но, поскольку его теоретическая работа никому не нужна, да и за 20 лет иссяк источник фантазии, как еще завуалировать тему (по принципу: «Как решетом воду носить» преобразуем в «Анализ проблем транспортировки вещества в жидком агрегатном состоянии в сосудах с перфорированным дном»), — что он может сделать? Взять побольше магистрантов и аспирантов. И так как у него будет много молодежи — то он сможет подать сразу по несколько проектов, и запрос одобрят почти без проблем, ведь на старте карьеры так сложно делать научные исследования без финансирования. Да и в таком случае к однотипным темам проектов меньше нареканий (он же будет якобы передавать опыт, создавать научную школу).
А на деле руководителем всех проектов будет числиться сам заслуженный ученый, и всем финансированием распоряжаться он будет сам: захочет — даст кому-то премию, не захочет — не даст, захочет — даст добро на закупку необходимого оборудования или материалов, а не захочет — не даст.
К завершению проекта непотраченные деньги перейдут в зарплатный фонд и будут им же разделены в виде премий. И да, тут и пригодится фраза: «В науке всегда работали только за идею, деньги зарабатывают в бизнесе, поэтому уходите — мы никого не держим, а ваше место придут другие, ведь у выпускников есть распределение, которое нужно где-то отрабатывать».
Читайте также на devby.io:
Докажи, что режешь мышку не просто так. Scala-разработчик ушел в науку — и вернулся обратно
Чилийцу случайно выплатили 330 зарплат. Суд не стал отбирать деньги