Татьяна Крапиневич более четырех лет проработала учительницей математики в гимназии города Ляховичи Брестской области, а с 1 сентября 2025 года преподает в одной из школ Варшавы. Педагог ведет уроки в 5-х и 6-х классах. По просьбе «Зеркала» она сравнила, как учат математике, и быт учеников по разные стороны границы.
В польских школах дети учатся восемь лет. Затем, исходя из планов на жизнь и успеваемости, они выбирают, где продолжить образование. Это может быть четырехлетний общеобразовательный лицей, пятилетний техникум или трехлетняя профессиональная школа. Позже желающие поступают в университет.
Учебные часы
В Беларуси в 5−6-х классах пять уроков математики в неделю, в Польше — четыре.
— Программы занятий совпадают, но далеко не идентичные, — говорит Татьяна Крапиневич. — В Польше она в облегченном варианте: нет такого перегруза формулами, алгоритмами, зазубривания каких-то понятий, а еще занятия более практико-ориентированные, то есть все задачи в основном из жизни. В учебниках даже есть разделы «Математика для жизни», «Математика для нас».
Что в этих заданиях?
— Допустим, это задачи про банки, рецепты, магазины, — перечисляет педагог. — Здесь не считают грибы, тракторы и комбайны, о которых дети из города часто не имеют представления. Тут истории из повседневности. Предположим, пани такая-то пошла в магазин, у нее с собой 200 злотых, а хватит ей на то-то? Если что-то посложнее, то там уже нужно рассчитать проценты, какую-то скидку.
Домашние задания
С апреля 2024-го в Польше практически отменили «домашку». В 1−3-м классе ребят могут дополнительно нагружать только упражнениями на мелкую моторику, в 4−8-м домашние задания допустимы, но необязательны и не оцениваются. В Беларуси «домашка» начинается с 2-го класса. В зависимости от возраста на ее подготовку школьники должны тратить от 1,2 до 3 часов.
— То, что нет «домашек», — зло. В Беларуси ее очень много, и ребенок еще столько же, сколько в школе, сидит за уроками дома, что тоже плохо, — делится мнением собеседница. — На мой взгляд, истина посередине. По математике ребенок должен получать на дом простое задание, аналогичное тому, что делали в школе. Он его прорешает, нейронная связь сформируется, и навык закрепится. И всем хорошо, как говорится. А так, выходит, [пробелы в обучении накапливаются] как снежный ком. К тому же отсутствие заданий детей расслабляет и отучает от ответственности за свои знания.
По наблюдениям педагога, когда школьники, которые не получают «домашки», приходят на следующий день на урок, в их памяти с предыдущего занятия практически ничего не остается. Материал надо объяснять заново.
— Но, что в Польше хорошо, я могу потратить на тему столько времени, сколько нужно, чтобы дети ее поняли. Здесь нет такой гонки, как в Беларуси, — отмечает учитель. — У нас в стране можешь приехать в любую школу и будешь плюс-минус знать, какую тему они сейчас проходят и какое домашнее задание [получили]. Здесь тоже есть программа на год, но учитель как хочет, так ее и «двигает».
Отметки
— В Беларуси, если у меня пять раз в неделю математика, у каждого ребенка [за этот период] должно быть минимум две отметки. Если нет, учителю прилетает от завуча (когда была завучем, сама так поступала). И ты гонишься за нормами, ищешь, за что бы эти отметки поставить, — рассказывает Татьяна Крапиневич. — В Польше же должно быть минимум три оценки, но за полгода (учебный год делится на два семестра — зимний и летний. — Прим. ред.). Тут могу вызывать учеников к доске, но обязательств таких нет. За [три месяца] за устный ответ поставила только одному мальчику отметку, потому что он очень хорошо работал на уроке.
По словам собеседницы, необходимые баллы дети в польских школах могут получить за письменные работы. Они бывают двух видов: «карткувка» и «справдзян». Первая аналог нашей самостоятельной работы, вторая — контрольной.
— При этом их тут всегда можно пересдать. Плюс «карткувки» раздают на печатных листах, так что школьникам самим мало приходится писать, — останавливается на деталях педагог. — Я говорю, тут — учись не хочу. Когда дети из Беларуси попадают в польскую школу, [по нагрузке] понимают, что они в раю, и забывают, что такое учиться.
Татьяна рассказывает, что все письменные работы учеников хранятся у учителя год. Когда срок проходит, их нужно уничтожить. Сначала педагог отрывает и отправляет в измельчитель бумаги лист с именем и фамилией ребенка, затем саму работу.
— В общем, нужно заморочиться, — резюмирует собеседница. — Это все для защиты персональных данных.
Наполняемость классов
В классах, где преподает Татьяна, детей примерно столько же, сколько и в Беларуси, — 21−27 человек.
— Здесь нет такого, что, если ребенку 10 лет, он обязан учиться в 4-м классе. Здесь за одной партой могут сидеть и 12-летние, и 13-летние дети, и 10-летние. Особенно сейчас, когда в стране много иностранцев, — рассказывает педагог. — К тому же тут нормально остаться на второй год. Никто не будет тыкать в тебя пальцем.
По словам собеседницы, если в классе есть ребенок с дислексией (нарушение способности к овладению навыками чтения и письма при сохранении общей способности к обучению), дисграфией (нарушение письма, не связанное с интеллектом), СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), учитель об этом знает и обязан учитывать. Например, давать такому школьнику больше времени на самостоятельную работу.
— За годы преподавания в Беларуси я с таким не сталкивалась. Наоборот, родители [часто] это скрывали, — описывает свой опыт Татьяна. — В итоге дети, которым было бы легче на «интеграции» (речь об интегрированном классе, где учатся как здоровые дети, так и дети с особенностями в развитии. — Прим. ред.), не тянут [программу], страдают, другие ребята над ними издеваются. Но их родители продолжают слепо доказывать, что их ребенка нужно учить в обычном классе.
Телефоны
Министерство образования Польши не запрещает пользоваться мобильными на территории школы, однако многие учебные заведения сами приняли такое ограничение. Среди них и то, где работает Татьяна Крапиневич.
— Хоть телефоны у нас запрещены, мобильные дети никуда не сдают. Многие их с собой даже не носят. Не раз слышала от учеников: «У меня нет смартфона» или «Я не беру его в школу», — рассказывает собеседница. — На переменах ребята, как правило, сидят на полу, могут достать «Уно» или какую-то другую игру, жуют ссобойки, общаются, читают. Причем не учебник, [а обычные книги]. Если же учитель видит у кого-то телефон (хотя это редкость), делает замечание и просит убрать. Когда ребенку нужно позвонить, он идет к классному, педагогу или любому взрослому и просит разрешения воспользоваться своим смартфоном или набрать родителей.
Татьяна вспоминает, что первое время доставала в школе телефон. Потом поймала себя на мысли: раз детям нельзя, почему ей можно, — и перестала это делать.
— Сейчас на работе достаю мобильный, только если знаю, что мне что-то должно прийти (речь о важном письме, сообщении. — Прим. ред.), — признается она. — Делаю это во время перерыва, чтобы никто не видел,
По мнению собеседницы, одна из причин табу на телефоны в их школе — защита личных данных.
— Ты не имеешь права сфотографировать ни ребенка, ни его работу, — говорит педагог. — И если родитель написал заявление, что он не хочет, чтобы его ребенок фигурировал на каких-то снимках с мероприятий, никто никогда его не сфотографирует и не выложит это фото [в интернет].
Школьная форма
С 1 сентября все школьники Беларуси должны придерживаться делового стиля в одежде. В Польше с этим проще. По словам Татьяны, у них даже учителя могут приходить на занятия в джинсах. Исключения — дни государственных праздников. Тогда все одеваются похоже — белый верх, черный низ.
— Я против школьной формы. Почему? А как это помогает учебе? — отвечает педагог. — Я не говорю, что ученик должен приходить [на занятия] с голым пузом. Есть элементарные нормы. Думаю, родители могут их объяснить. В итоге ребенок будет комфортно одеваться и на уроке заниматься учебой, а не отвлекаться [на неудобный пиджак или жилет].
Разноцветные волосы, пирсинг, яркий макияж в школьных коридорах Татьяна замечает. По ее наблюдениям, администрация это не особо приветствует.
— Не слышала, чтобы детям говорили перекраситься, но, возможно, заметив броский макияж, классная попытается объяснить, почему это неуместно, — рассуждает собеседница. — Если в Беларуси [используют] скорее запретительные методы, то тут стараются, чтобы человек осознал и понял.
Питание
По словам Татьяны Крапиневич, ученики в их школе едят во время двух больших перерывов. При этом в столовую ходят не все.
— Когда была завучем в Ляховичах, у нас, насколько помню, из всей школы только два человека не ели. Потому что, как доводилось сверху, горячим питанием должны быть охвачены все, — шутит беларуска. — Здесь некоторые приносят и едят только свое.
Кроме того, ежедневно учебное заведение получает пакетики, в которые расфасованы фрукты или овощи. Это могут быть сливы, морковь, порезанный перец. Их бесплатно раздают ученикам.
Общение с родителями
В Беларуси Татьяна работала с электронными и бумажными журналами и дневниками. В Польше все только онлайн: здесь используют систему Librus.
— Заходишь, у тебя там расписание, отмечаешь тему урока, отсутствующих, ставишь отметки. С ее помощью общаешься с родителями: пишешь им электронные письма, они отвечают, и наоборот. Также происходит и контакт с администрацией, — рассказывает педагог. — Здесь вообще нет никаких чатов в мессенджерах, даже рабочих.
По словам Татьяны, в школе, где она трудится, очень уважают комфорт и личные границы. Если пришел на работу без настроения, «каждый спросит, что не так». На занятия просят приходить в ресурсе.
— И детям прививают на уроках, чтобы не нарушали ничьи границы. Тем более здесь очень много ребят из разных культур и стран. За этим как коршуны следят. Не дай бог, чтобы кто-то оскорбил человека из-за другой национальности или веры, — отмечает учитель. — [Ситуации бывают разные], но скажу за свою школу: когда у меня один из учеников попытался нарушить это правило, я, пообщавшись с психологом, поговорила с ним. Больше он так не поступал. Здесь никто никого не ругает и не строит, тут пытаются разговаривать.
Выводы
По мнению Татьяны Крапиневич, нельзя сказать, что польский подход в изучении математики и в образовании лучше, чем беларусский, или наоборот. В каждом есть преимущества и недостатки.
— У нас база хоть не практико-ориентированная, но серьезная. Когда в Польше беру детей на репетиторство, всегда спрашиваю, после какого класса они уехали из Беларуси, — говорит собеседница. — У меня [занимается] девочка, которая девять лет отучилась в минской гимназии. Теперь она в польском лицее. Уверена, она бы уже сейчас сдала матуру — экзамен, который тут пишут для поступления в университет. Ее нужно только по терминологии подтянуть.
В то же время для повседневной жизни более эффективен польский подход в обучении, отмечает педагог. Она считает, что местная школа формирует в ребенке личность и дает понять: люди разные.
— Здесь дети более свободны, они не боятся говорить. И если у ребенка есть особые требования, то их будут учитывать. При этом не демонстрировать, что он «не такой», — приводит она пример. — Плюс тут учат навыкам и компетенциям, умению решать задачи, а не просто следовать определенному алгоритму.
